Неточные совпадения
Я посмотрел вокруг себя и, к крайнему моему удивлению, увидел, что мы с пузатым купцом стоим, действительно, только вдвоем, а вокруг нас ровно никого нет. Бабушки тоже не было, да я о ней и забыл, а вся ярмарка отвалила в сторону и окружила какого-то длинного, сухого
человека, у которого поверх полушубка был надет длинный полосатый жилет, а на нем нашиты стекловидные пуговицы, от которых, когда он поворачивался
из стороны в сторону,
исходило слабое, тусклое блистание.
Я был первым и до сих пор остаюсь практически единственным
человеком, который обнаружил эту главную ошибку современной философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница), начиная с Декарта и его последователя Спинозы,
исходили из принципа разрушения и революции в отношении религиозной жизни,
из принципа, который в области политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если только она не будет проходить и в философии и в политике.
— Я тоже, хоть и ритор ваш, но имею право объяснить вам лишь одно, что они
исходят издревле,
из первозданного рая, который до грехопадения
человека был озаряем совершенно иным светом, чем ныне мы озаряемы, и при свете этом
человеку были ведомы вся тварная природа, он сам и бытие бога; после же склонения
человека к своей телесной природе свет этот померк, а вместе с тем
человек утратил и свои познания; но милосердый бог не оскудел совсем для него в своей благости.
— Мы
люди веселые, — отвечал слепой, —
исходили деревни и села, идем
из Мурома в Слободу, бить баклуши, добрых
людей тешить, кого на лошадь подсадить, кого спешить!
Самая постановка вопроса показывала, что обсуждавшие его не понимали учения Христа, отвергающего все внешние обряды: омовения, очищения, посты, субботы. Прямо сказано: «сквернит не то, что в уста входит, а то, что
исходит из сердца», и потому вопрос о крещении необрезанных мог возникнуть только среди
людей, любивших учителя, смутно чуявших величие его учения, но еще очень неясно понимавших самое учение. Так оно и было.
Эта беспощадная критика имела тот смысл, что таким душевным тоном среднего
человека нельзя писать, потому что все
исходит из таинственных глубин нашего чувства.
Тогда
люди постоянно имели бы перед собою данные и в своих суждениях
исходили бы
из фактов, не блуждая в синтетических туманах, не связывая себя отвлеченными теориями и идеалами, когда-то и кем-то составленными.
Вскоре я узнал, что
человек этот хочет —
исходя из математики — доказать бытие бога, но он умер раньше, чем успел сделать это.
— Ну, пусть. Ну, допустим, обе они живы. Так ведь они теперь замужем, своя семья у них, дети. И вдруг явишься ты, беспаспортный, беглый
из Сибири… Думаешь — обрадуются? Что им с тобой делать?.. Имейте в виду, господа, — повернулся опять полковник с своим поучением к молодежи, — я знаю этих
людей: чем опытнее бродяга, чем больше
исходил свету, тем глупее в житейских делах.
И вот звучный дифирамб, благоговейная молитва, восторженный гимн божеству
исходит из младенческих уст, представляя себе все чудесным и таинственным, связывая все явления природы с высшими неведомыми силами;
человек любит в это время слушать фантастические рассказы, вносящие элемент чудесного во все, им видимое, одушевляющие для него всю природу, возводящие все частные явления к невидимому, но вечно живому и неизменному началу — божества.
— «Аще ли какой
человек обещается идти в той град Китеж, и неложно от усердия своего поститися начнет, и пóйдет во град, и обещается тако: аще гладом умрети, аще ины страхи претерпети, аще и смертию умрети, не
изыти из него, и такового
человека приведет Господь силою своею в невидимый град Китеж и узрит он той град не гаданием, но смертныма очима, и спасет Бог того
человека, и стопы его изочтены и записаны ангелами Господними в книзе животней».
Исходя из такого понимания иерархического строения человечества, мы должны признать, что чередование
людей во времени, смена поколений, народов, отдельных лиц ни в каком случае не представляет собой чего-то случайного и чисто эмпирического, но определяется духовной структурой умопостигаемого человечества.
— О муже-женской природе
человека в Загаре находим следующее разъяснение: II, 99Ь: «Все души (neschamoth)
исходят из великого и могучего древа, посаженного близ реки, истекающей
из Эдема, тогда как умные духи (Rouahoth)
исходят из другого древа, меньшего, чем первое.
Вообще вопрос собственно о творении духов — ангелов и
человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов)
изошла из Отца,
из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
«Харалацы да маралацы», «стрень да брень» стали чаще
исходить из его уст, а Божьи
люди говорили одно: «Безумное Божие превыше человеческой мудрости».
В священном, оргийном безумии
человек «
исходит из себя», впадает в исступление, в экстаз.
Вера, при которой божество
исходит непосредственно
из жизни, — аполлоновская вера Гомера, Франциска Ассизского, Гёте, Толстого, Уолта Уитмена, Рабиндраната Тагора, — вера эта не требует обязательно от
человека формального признания божества.
Что-то должно
исходить и
из человека, и это и есть то, что есть творчество по преимуществу, творчество нового и небывшего.
Это самое и делает потворствующая грубой толпе ложная наука книжников нашего времени, рассматривая жизнь без главного определения ее, стремления к благу, открытого только в сознании
человека.
Исходя прямо
из определения жизни независимо от стремления к благу, ложная наука наблюдает цели живых существ и, находя в них цели, чуждые
человеку, навязывает их ему.
«
Человек, который думает, что получает ответы на свои молитвы, не знает, что исполнение его молитв
исходит из его собственной природы, что ему удалось посредством мысленного молитвенного настроения пробудить чистоту той бесконечной силы, которая дремала внутри его самого.
Но и эмпирики, и позитивисты, и рационалисты, и критицисты — все по-своему и частично
исходят из предположения, что в
человеке должны быть исключительные источники для познания мира.
Философствующий
человек не может не утверждать исключительного значения
человека для всякой философии, не может не
исходить из этого исключительного самосознания.
И так далее, и «в коем уде кiй бес живет, где пребывает и как страсть воздвизает», и «как оные духи входят овогда чувственно некако, а овогда же входят и
исходят чувственне некако», и «како противу им
человеку подобает нудитеся…» И все эти науки мы превзошли и знания получили; но кроме того владыка и сам меня призывал и почасту учил меня по-латыни, и я — право, такой понятный хлопец был, что мы не только какого-нибудь там Корнелия Непота переводили, а еще, бывало, сам он читал мне свои переводы, которые делал
из Овидия!..